Люди как боги. Книга 2. Вторжение в Персей [litres] - Сергей Александрович Снегов

ночных учениях была мертвенная тишина – только влажные удары свинца о золото и золота о свинец нарушали кажущееся спокойствие.

– Люди шьют карманчики для ангелов, – информировал меня Камагин. – Каждый на пяток гранат, а привешивать карманчики будем под крылья, там они незаметны.

Во время ночной прогулки по лагерю я набрел на Орлана.

Он шел без телохранителей, лицо его призрачно фосфоресцировало, он, как и я, видимо, обходил лагерь, но только снаружи. Я поспешно отошел, не завязывая разговора. Светящийся силуэт быстро погас в темноте.

Мери спала, обняв рукой Астра. Астр дышал, но очень слабо.

«Завтра, – говорил я себе, засыпая. – Завтра утром… Гравитация уменьшается…»

9

Утром Астр умер.

Меня разбудил крик Мери. Вскочив, я выхватил из ее рук сына.

– Нет! – кричала Мери, хватаясь за голову. – Нет, нет!

Я качал Астра, звал, просил услышать меня. Последним усилием он открыл глаза, потом по телу его прошла судорога, и он вытянулся у меня на руках.

Он лежал, одеревенелый, холодеющий, всматривался в меня невидящими глазами, все эти дни и часы перед смертью он не открывал глаза, а сейчас, умирая, открыл их, чтоб в последний раз поглядеть на мир, – и не увидел мира…

На крик Мери сбежались люди, рядом тяжело опустился Труб. Я по-прежнему держал Астра на руках, но глядел на Мери. Она упала, захлебываясь слезами. А я думал о том, что мне природа почему-то отказала в этом скорбном умении – выплакать свое горе.

Мои предки горевали и утешались рыданием, ликовали и открывали душу слезами, гневались и сострадали плачем, слезы омывали их души над трупами близких, в минуты ярости, над чувствительной книгой, от трогательного слова, от страшного известия, от неожиданной радости… А мне, их потомку, этой отдушины не дано, глаза мои всегда сухи…

– Эли! Эли! – донесся до меня шепот Андре. – Эли, он умер!

По лицу его катились слезы.

– Он умер, Андре, – сказал я. – Он был на четыре года моложе твоего Олега.

– Он был на четыре года моложе моего Олега, – тихо повторил Андре. Он вслушивался в свои слова, будто их произносил кто-то другой. Потом он умоляюще протянул руки. – Дай мне его, Эли.

Я передал ему Астра и опустился на колени рядом с Мери, обнял ее плечи, молча гладил ее волосы. Я не утешал ее – утешения быть не могло. Вокруг нас стояли друзья – безмолвные и печальные. Мери перестала плакать, вытерла лицо и поднялась.

– Что мы с ним сделаем? Здесь хоронить негде.

– Будем нести, – ответил я. – Будем нести до места, где можно вырыть могилу или где мы с тобой сами умрем.

Труб ударил меня крылом. Кипевшая в нем ярость вдруг вырвалась диким клекотом:

– Если вы не отомстите, люди!.. Одно, Эли, – мстить, мстить!

Я посмотрел на Астра. Андре покачивал его на руках, как живого, что-то шептал ему, тихо плача. Я сказал:

– Еще многие из нас умрут, Труб, прежде чем люди сумеют отомстить. Когда эта возможность появится, им, я надеюсь, не захочется мести.

Я еще не видел вспыльчивого ангела в таком бешенстве. Он вздыбился надо мной, свирепо растопырив крылья.

– Ты не отец, Эли! Ты не отец своему детищу, Эли!

Мне стоило тяжелого труда сказать спокойно:

– Я уже больше не отец. Но я еще человек, Труб.

Только сейчас Ромеро и Лусин заметили, что Андре в сознании. Труб выхватил малыша из рук Андре. Лусин и Ромеро обнимали Андре, к ним присоединялись другие. Андре узнал Ромеро и Лусина сразу, а Осиму вспомнил, когда тот себя назвал.

Радость перемешалась с печалью, я видел счастливые улыбки и слезы горя, только сам не мог ни улыбаться, ни плакать.

Мне надо было подойти к Андре и поговорить с ним, он вправе был ждать поздравлений от меня от первого, но я не смог сделать над собой такого усилия и стоял в сторонке.

– Потом поговорите, – сказал Лусин, со слезами глядя на меня. – После восстания.

– Да, потом, – согласился я равнодушно. Нужно было собраться с мыслями, а мысли все не собирались. – Ты объясни Андре наше положение, но не пичкай сразу большим количеством новостей.

Я хотел забрать Астра, но Труб не дал. Когда Орлан подал команду выступать, он с Астром на скрещенных черных крыльях занял мое место впереди. Мы с Мери шли за ним, то я ее поддерживал, то она меня – дорога на этом переходе выпала трудная, мы с Мери часто спотыкались. Труб нес Астра до привала, а потом положил возле нас. Астр был как в жизни, лишь потемнел и похудел, и мускулы тела стали тверже: он постепенно окаменевал, ссыхаясь.

Мы с Мери лежали с одной стороны от Астра, с другой ворочался и вздыхал Труб. Мери касалась меня плечом, ни разу до того я не чувствовал так больно и сильно нашей близости. Друзья в этот привал не подошли к нам, и я был им благодарен: мне было бы трудно разговаривать.

До вечера Астра нес я, а когда звезда стала склоняться и золотое небо забушевало красками, Орлан приказал остановиться. Он позвал меня.

– Люди дальше будут двигаться отдельно от крылатых. Перестройку закончить до темноты.

– Будет исполнено! – ответил я и пошел к своим.

Тысячи глаз следили за мной: по ту сторону лагеря – перископы головоглазов, тайные глаза невидимок, разрушители-командиры, по эту – люди и крылатые друзья. Все движения вдруг оборвались, огромная горячая тишина навалилась на планету. Осима и Камагин стояли возле рослых пегасов, Труб на голову возвышался над своими ангелами. Лусин уже восседал на спине дракона.

Все было готово к наступлению.

– Приказано разделиться! Очевидно, для вашей же пользы, – сказал я. – Действуйте как условились!

– За мной! – крикнул Осима, прыгая на пегаса. Пегас взметнул крылья.

– За мной! – эхом откликнулся Камагин, взлетая вслед.

Он метнул гранату в разрушителей, грохнул первый взрыв.

10

Вспоминая события в Персее, я вижу, что если кто в стане противника и предвидел наше восстание, то лишь тайные друзья, а враги были захвачены врасплох.

Пегасы с людьми на спинах и ангелы Труба мощной армадой обрушились сверху на заметавшихся головоглазов. Дымная стена взрывов оконтурила лагерь, в столбы пламени врывались кинжальные лучи лазеров. А когда подоспели драконы и молнии Громовержца сумрачно осветили темнеющий воздух, битва стала всеобщей. Удар отряда пеших с Петри и Ромеро во главе, расчищавших себе дорогу гранатами и лазерами, сразу прорвал цепочку головоглазов: сбитые в кучу, они образовали каре и сражались в окружении.

Головоглазы, справившись с ошеломлением, защищались свирепо и самоотверженно, на грунт рушились пегасы и